В 20—30-е и частично в 40-е годы в нашей стране существовала практика разведения собак некоторых охотничьих пород в государственных, небольших частных питомниках, а также заводчиками, содержавшими по нескольку собак, и немногочисленными владельцами одной собаки. Под Ленинградом, в дачном местечке Сиверское располагался небольшой питомник такс «Теккельгоф» заводчицы Елизаветы Петровны Пец. В семье мужа Елизаветы Петровны (барона Нехлюдова) до революции держали такс, вывезенных из Германии. Е. П. Пец и потом продолжала держать такс, а в 20-е годы организовала питомник. Все клички собак имели приставку фон Теккельгоф — из Теккельгофа.
На Ленинградской выставке 1929 года было выставлено девять такс 1926—1928 годов рождения, в том числе и собаки из питомника «Теккельгоф». В классе групп на 4-й Ленинградской выставке собак 1934 года Е. П. Пец выставляла семь такс из своего питомника. К 1929 году среди заводчиков такс в Ленинграде выделяется К. А. Миллер.
В 1933 году судья Е. П. Пец оценивает на Ленинградской выставке пять такс. Одна из них описана следующим образом: «Очень породная классная сука с красивой удлиненной головкой. Прекрасная колодка. Хорошо прижаты локотки, великолепно несет прут. Закус челюсти правильный. Очень гармонична». Два года спустя, на Ленинградскую выставку собак 1935 года было представлено шесть такс. Их экспертизу проводил судья Л. А. Геннигсон. Многие из представленных на этой выставке такс либо непосредственно принадлежали Е. П. Пец, либо происходили от производителей из ее питомника. На двух ленинградских выставках (1933 и 1935-го годов) таксам были установлены призы как от государственных учреждений, таких, как ЛООКС (Ленинградское областное общество Кровного собаководства), так и от частных лиц: приз Е. П. Пец имени питомника «Теккельгоф» — лучшей таксе выставки или приз Б. Я. Подгорного — памяти таксы Джекки-Куган фон Теккельгоф.
Ленинградские энтузиасты делали все, что было в их силах для поддержания породы. Однако резко сказывался недостаток племенного материала. Через четыре года, в 1939 году, на Ленинградской выставке было представлено тринадцать такс. За эти годы на рингах ленинградских выставок ни разу не демонстрировались ни длинношерстные, ни жесткошерстные таксы. А о состоянии гладкошерстных такс эксперт М. Д. Менделеева-Кузьмина писала: «Большая задача была у сектора такс восстановить и поддержать эту полезную охотничью породу, но и в дальнейшем предстоит не меньшая работа, так как наличное поголовье относится к тесному родственному кругу, и нужно искать выхода из тупика».
Среди заводчиков к концу 30-х годов выделяется Л. А. Поварова. Ей принадлежало в то время несколько такс, а класс кобелей младшего возраста на выставке 1939 года был представлен исключительно молодняком заводчика Л. А. Поваровой. Все принадлежащие ей собаки происходили из питомника «Теккельгоф». Последняя предвоенная выставка (1940) представляла семнадцать такс. До войны испытания норных собак в Ленинграде проводились по крысам в загороженном металлической сеткой квадрате размером 2,5 X 2,5 м. Дипломы за работу не присуждались, а собак оценивали по злобности.
В период блокады какую-то часть племенных собак удалось эвакуировать. Остальные остались в осажденном городе. В первые же месяцы погибло более семисот собак. Какими же добрыми словами надо вспомнить Е. П. Пец, которая «устраивала на работу» такс — охранять продовольственные склады от крыс. Благодаря этому уцелело несколько хороших собак.
Послевоенная Ленинградская выставка 1946 года демонстрировала шесть такс. Половина из них были вывозными. Большее внимание на выставке было уделено охотничьим качествам собак. В положении о ценном призе — хрустальной вазе в серебре, учрежденном ЛООКСом, сказано как о необходимом условии — получение собакой полевого диплома. Эксперт всесоюзной категории Е. П. Пец на выставке продолжает судейскую деятельность. Питомник «Теккельгоф» прекратил свое существование, но, несмотря на тяжелое материальное положение, Е. П. Пец продолжает держать такс. Одна из них вывезена из-за границы, а клички остальных уже не имеют приставки фон Теккелъгоф. Елизавета Петровна руководила сектором такс в секции кровного собаководства и приложила поистине огромные усилия для поддержания и развития породы. Собаки из ее питомника оказали немалое влияние на формирование московского поголовья.
На выставке 1950 года в Ленинграде было показано двадцать пять такс, экспертизу которых также проводит судья Е. П. Пец. Тридцать пять лет спустя, в 1985 году в каталоге Ленинградской выставки значится пятнадцать такс, половина которых имеют московское происхождение. В каталог 75-й выставки 1991 года записано тридцать три таксы, в том числе семь длинношерстных.
В Москве разведением такс занимались также с довоенного времени. Центр кинологической деятельности по таксам перемещается в столицу.
Первый советский стандарт такс принят 1-м кинологическим съездом в 1925 году. Он предусматривал все разновидности по шерстному покрову. В Москве начали проводиться всероссийские и всесоюзные выставки. Первая такая выставка была проведена в 1925 году. На ней было представлено шесть такс. Вторая Всероссийская выставка проходила через два года — в 1927 году. Пятерых выставленных такс рождения 1925—1926 годов судил эксперт Л. А. Геннингсон. Некоторые из них были вывезены из Германии, а черно-подпалый кобель Динго происходил из питомника «Такс-Квар» заводчицы Т. А. Медведевой из Ленинграда. Первая Всесоюзная выставка охотничьих собак состоялась в Москве в 1928 году. Там было представлено восемь такс: одна вывозная, а четыре происходили от импортированных в разное время кобелей.
Таксы, получившие первые три номера во Всесоюзной родословной книге (учреждена в 1925 году), были «москвичами» рождения 1935—1937 годов: Топа-Тяпа (1/т) принадлежала В. А. Крашенникову (у него таксы были с конца 20-х — начала 30-х годов); сука Тюти-Габи (2/т) владелицы Т. Я. Ковриги (у этой заводчицы также были таксы в 20—30-е годы); сука Хекса имела номер 3/т, принадлежала Е. В. Власовой (отец Хексы — чемпион Джинджер родом из питомника «Теккельгоф»).
В конце 30-х годов в Москве начинается деятельность В. И. Смирнова — авторитетного знатока такс, эксперта, много занимавшегося судейством породы в послевоенный период. В 1937 году у него появляется первая такса, впоследствии получившая звание чемпиона — черно-подпалая сука Флейта. Затем он оставляет от нее в 1940 году кобеля Ганса, и в 1946 году черно-подпалую суку Шутку. Экспертная деятельность В. И. Смирнова не ограничивается только экспертной оценкой — в отчетах он дает интересный анализ породы, рекомендации по дальнейшей работе с ней и ее улучшению. В конце 30-х годов в Москве делаются первые попытки по пропаганде породы среди охотников. Даже на 12-ю Московскую выставку, состоявшуюся в июле 1942 года, была выведена такса — кофейный кобель Петька, владелец Л. В. Гремиславская. Рост численности такс в Москве следует отнести к 40-м годам. Вот данные о количестве такс на московских выставках 40-х годов: 1941 г.— 9; 1942 г. — 1; 1943 г. — 9; 1944 г. — 16; 1945 г. — 33; 1946 г. — 29; 1947 г.— 58; 1948 г. — 46; 1949 г. — 35.
Интерес к таксам начинает возрастать. Щенков приобретают не только любители-собаководы, но и охотники, занимающиеся норной охотой. Повышается интерес к охотничьим качествам такс.
На Московской выставке 1947 года было выставлено рекордное количество такс — 58, собак всех трех разновидностей, многие из них имели неизвестное происхождение. В Москве начался активный завоз такс из-за границы. Представлены были собаки разных кровей, значительно расширилось число любителей породы. Но… только единицы из этих такс имели полевые дипломы.
Давайте заглянем в словарь русского языка под редакцией Д. Н. Ушакова (т. 4) издания 1940 года: «Такса — небольшая гладкошерстная кривоногая собака, обычно комнатная или охотничья (преимущественно на лису)». Какая разница между характеристикой породы, данной в 1861 году в словаре В. И. Даля, и этой трактовкой предназначения породы! В середине 19-го столетия такса расценивалась в России как охотничья собака, ее разводили и импортировали ради целей охоты. А к 40-м годам нашего века такса, увы, содержится обычно как комнатная собака. И все же количество и качество московских такс позволяло надеяться, что порода займет свое достойное место в ряду норных собак. Недаром энтузиасты-любители, несмотря ни на что, сохранили своих питомцев в годы войны. В каталоге Московской выставки 1947 года фигурируют двенадцать собак довоенных лет рождения. Именно эти собаки стали основой для разведения такс в Москве в середине 40-х годов. От сохраненных собак в 1944—1946 годах было получено довольно значительное количество молодняка.
Повышается интерес к охотничьим качествам такс, и в конце 40-х — начале 50-х годов начинается деятельность по налаживанию полевой работы с ними. Активное участие в этом принимают эксперты В. И. Смирнов и В. Ю. Ульянинский. В. И. Смирнов писал в 1949 году: «Норные собаки, фокстерьеры и таксы, раньше в Московской области мало использовались на охоте. Долгие годы указанные породы были исключительно комнатными собаками, но, невзирая на это, многие из них не потеряли своих полевых качеств. В настоящее время имеется немалое количество отличных работников из такс».
До середины 50-х годов на выставках в основном оценивался экстерьер собак. Насущной необходимостью стал обязательный учет на выставках охотничьих качеств собак, в чем были очень заинтересованы охотники. С введением в 1955 году комплексной оценки выставки стали проводиться с обязательным учетом полевых качеств охотничьих собак.
Как развивалась порода в Москве и области в 50-е годы, видно по данным выставок и регистрации. В 1951 году было зарегистрировано 80 такс, в 1956 году — 72 (49 гладкошерстных, 23 длинношерстных, из гладкошерстных 14 с полевыми дипломами, из длинношерстных 7 с полевыми дипломами), на выставке экспонировалось 20 собак; в 1957 году зарегистрировано 100 такс, из них с дипломами 20, на выставке экспонировалось 28 собак. В. И. Смирнов писал об итогах XXV Московской областной выставки 1957 года: «Отрадно отметить, что за последнее время оживилась работа по тренировке и испытанию такс на испытательной станции МОО (Московского общества охотников) в искусственной норе, все таксы зарекомендовали себя очень хорошо. Интерес к этой породе растет, чему любители такс в первую очередь обязаны Л. А. Катанской и Е. М. Спириной».
Екатерина Михайловна Спирина — одна из старейших членов Московского общества охотников и рыболовов (МООиР). Ей принадлежит заслуга организации секции любителей такс в Москве. С породой Е. М. Спирина начала работать с 1947 года — на первых порах под руководством В. Ю. Ульянинского, затем самостоятельно. После его смерти она оказалась одним из наиболее авторитетных знатоков такс в Москве. Е. М. Спирина — незаменимый член бюро секции, под ее руководством ведется работа по разведению. Спирина имела звание эксперта I категории.
Середина 50-х годов. Неподалеку от театра Советской Армии шел человек. На поводке он вел жесткошерстную таксу. Да, да, настоящую жесткошерстную таксу! А ведь в Москве в это время не было зарегистрировано ни одной таксы этой разновидности. Из проходящего мимо трамвая (тогда там ходила «аннушка») прямо на ходу, открыв двери, спрыгивает женщина и догоняет человека с таксой. Тот в недоумении: чем он так мог заинтересовать незнакомую ему женщину? Она объясняет: «Да у вас же жесткошерстная такса, а ведь в Москве вообще нет таких собак». С этого и началась история жесткошерстных такс в Москве. Женщина оказалась Любовью Александровой Катанской. Собака — знаменитый впоследствии Том Карповича, который стал родоначальником жесткошерстной разновидности такс в Москве.
Таксами Любовь Александровна стала заниматься не случайно. Любовь к этим собакам у нее, что называется, в крови. Такс держали в семье еще с прошлого столетия. Да и клички у них были традиционными — Шпунтик и Норка. С конца 40-х годов Л. А. Катанская стала активно заниматься породой, сначала также под руководством В. Ю. Ульянинского. С 1954 года она бессменный в течение 20 лет председатель секции любителей такс при МООиРе. Под ее руководством порода прошла значительный для своего развития путь. Любовь Александровна активно участвовала в полевой работе, ей принадлежит заслуга в восстановлении и развитии охотничьих качеств такс того времени. А не те ли собаки являются предками современных? Л. А. Катанская была одним из лучших знатоков породы.
На IV Всероссийскую выставку охотничьих собак 1960 года было представлено двадцать девять такс, из них семь длинношерстных. Выделяются заводчики, имевшие такс нескольких поколений. Среди них — и охотники. Имея хороших рабочих собак, деятельное участие в полевой работе принимают активисты секции. В их числе Владимир Ильич Урюпин. В. И. Урюпин внес свой вклад в разведение всех трех разновидностей такс. Его длинношерстная Норка была превосходной во всех отношениях собакой — хороша по экстерьеру, отличная работница, давала рабочее потомство. Она первой из длинношерстных такс-сук получила звание чемпиона. Жесткошерстная Флейта была обладательницей Малой золотой медали, длинношерстная — элитная сука Норка. Кличку гладкошерстного Энди знает любой таксятник. Эта собака оставила поистине яркий след в породе. Ему долго не было равных кобелей по качеству потомства.
Первый номер по породе такс во Всероссийской родословно-племенной книге охотничьих собак (ВРКОС), запись в которую была открыта в 1962 году, получила гладкошерстная Вика П. А. Пигарева (Московская область). Этот заводчик держал такс, клички которых можно встретить и в родословных современных собак. Второй номер был присвоен гладкошерстной суке чемпиону Лукреции М. Г. Демурова (Москва). Третий номер получил чемпион Никс, длинношерстный кобель А. Б. Журина (Москва). Номер ВРКОС 4/т был присвоен знаменитому чемпиону Амуру, гладкошерстному кобелю — первой записанной во ВРКОС таксе, имевшей высокий полевой диплом — I степени. Владельцем его был В. А. Николаев (Московская область). И пятый номер получил длинношерстный кобель Бой А. Б. Журина. Все эти собаки были записаны во ВРКОС с 1964 по 1966 годы.
Загляните в родословные современных такс. У многих из них в третьем, четвертом (теперь, очевидно, и далее) колене обязательно встретите клички собак: чемпион Амур, Эльба, Сильва, чемпион Сильва II, Иртыш. И под ними фамилия владельца — Николаев, Николаев, Николаев… Преувеличением не будет, если сказать, что собаки В. А. Николаева являются предками многих и многих современных такс в России и за ее пределами. В. А. Николаев был одним из крупнейших заводчиков. Название «николаевские собаки» прочно вошло в лексикон таксятников. В. А. Николаев, сам охотник, активно занимался породой, фамилия его хорошо известна многим собаководам страны. С чего же все началось? Рассказывает Василий Андреевич Николаев:
«Давно, еще до революции, увидел я в деревне Константиновка Саратовской губернии таксу. И так она запала мне в душу, что многие годы мечтал иметь такую собаку. А возможность появилась только в 50-е годы». Добровольцем пошел Василий Андреевич в Красную Армию. Демобилизовался из армии, голод, разруха, жить было негде. О собаках и думать было нечего. Потом жизнь стала входить в свою колею — выучился, работал, даже на охоту стал выбираться, правда, с чужим ружьишком.
В Москве на Воздвиженке он вновь увидел собаку, о которой так долго мечтал. И… опять война. Опять фронт — короче, войн на долю русского человека Николаева выпало через край, на несколько судеб хватило бы… И потом все заново, все сначала.
И вот в 50-е годы выпало, наконец, счастье Василию Андреевичу завести щенка таксы. Это была Сильва. А потом — другие таксы, с которыми В. А. Николаев, будучи страстным охотником, упорно работал, развивая их полевые качества. Прекрасные работники, собаки его дали отличное потомство. Этих потомков всегда узнаешь по манере работы, о которой с уважительной похвалой отзываются во многих уголках страны. Родословные документы собак, где встречается фамилия Николаева, можно встретить у белорусских и украинских любителей, в Прибалтике, Казахстане, Санкт-Петербурге, Ашхабаде и во многих других местах. По заслугам — и награды. Один из первых чемпионов в породе — Амур, потом чемпион Сильва, Иртыш (если бы не гибель этой собаки, он обязательно стал бы чемпионом). А потом пошли «дети» — чемпион Ульрика 1012, внуки — чемпион Варька 1036, правнуки — чемпион Ремир 1045. И этот список можно продолжить.
В 60-е годы энтузиасты породы упорно трудились над совершенствованием рабочих качеств собак, пропагандировали породу, занимались племенной работой, направленной на устранение недостатков экстерьера, влияющих на рабочее использование такс. Так выглядят данные о количестве такс, демонстрируемых на крупнейших выставках тех лет: IV Всероссийская выставка 1960-го года — 29 такс, московские выставки 1961-го года — 36, 1962-го года — 41 (из них 15 с полевыми дипломами), 1963-го года — 42 (из них 18 дипломированных), 1964-го года — 31 (13 с дипломами), 1965-го года — 24 (половина «полевиков»), 1968-го года — 21 (13 рабочих собак), 1969-го года — 38 (рабочих — 13), 1970-го года — 30 (дипломированных то же количество).
Работа с породой основывается на практическом опыте охотничьего применения такс, подкрепленном глубокими теоретическими знаниями экспертов — руководителей породы, к числу которых относилась и Е. Ю. Румянцева. Ее вклад в развитие племенного дела с породой такс в Москве значителен. Будучи биологом по образованию, она особенно интересовалась генетикой собак, серьезно изучала вопросы развития породы, была постоянно в курсе всех новинок не только отечественной, но и обширной зарубежной кинологической литературы.
К 70-м годам была создана хорошая теоретическая и практическая база для работы с породой по ее дальнейшему совершенствованию. Имея такую базу порода как единый живой организм делает рывок вперед. Количество такс значительно возрастает, увеличивается число собак, используемых на охоте и имеющих полевые дипломы, расширяется ареал использования такс как охотничьих собак.
В результате неумеренного использования первоначально нужных и интересных кровей, перенасыщения породы кровью двух производителей (Лорда — в большей степени) в племенной работе образовался явный «затор» — произошло резкое сужение генофонда, применяется неизбежный, а не запланированный инбридинг, вследствие чего стали появляться собаки с ослабленной конституцией, измельченные, что в конечном итоге вызывает понижение рабочих качеств. В пометах все чаще стал появляться племенной брак, а у взрослых собак дисквалифицирующие пороки (неправильные прикусы, увеличение или уменьшение количества резцов, крипторхизм).
Крупным кинологическим центром по разведению породы в 80-х годах становится Екатеринбург — к концу этого десятилетия здесь насчитывается около трехсот такс. Первые таксы появились в городе в конце 70-х годов. Сейчас порода завоевала прочные позиции на Урале. Таксы екатеринбургского разведения имеются в Новосибирске, Красноярске, Барнауле, Владивостоке, Грузии, Москве. Формирование екатеринбургского поголовья началось с молодняка, полученного от суки прибалтийского разведения и старомосковского кобеля, а также от нескольких имеющихся в регионе собак, в частности импортного производителя Денди де Тур. Привозили щенков из Москвы, вязки сук осуществляли в Москве, Ленинграде.
В настоящее время у такс Екатеринбурга поддерживается по возможности старомосковская кровь, в частности имеются потомки Ремира 1045. Московские «немцы» не превалируют. Осуществлен завоз нескольких щенков из Латвии, через определенных сук прилита кровь нескольких импортированных производителей. Екатеринбургский кинологический центр обладает достаточным по количеству племенным материалом для его совершенствования — улучшения рабочих качеств и экстерьера. Екатеринбургское поголовье находится пока в стадии количественного становления.
В Новосибирске насчитывается около четырехсот гладкошерстных такс. В основном это собаки современного московского и екатеринбургского разведения. Имеются племенные гнезда в Челябинске, Перми.
Заинтересовались таксой охотники Чувашии. Они имеют племенное гнездо примерно из тридцати собак в основном современных московских кровей. Неплохой племенной очаг создан за последние годы в Нижнем Новгороде. Создавался он на основе московских собак, в последнее время к поголовью стремятся приливать свежие крови, преимущественно импортных производителей.
На базе московских кровей созданы также племенные очаги и гнезда в Воронеже, Ярославле, Владимире, Орле, Курске, Липецке, Смоленске, Пензе, Иванове, Твери, Калуге, Рязани, Тамбове. Небольшие гнезда имеются в Брянске, Ростове-на-Дону, Кирове, Пскове, Ульяновске, Новгороде, Архангельске. Племенными очагами располагают Барнаул, Красноярск, Томск. Заинтересовались таксами на Сахалине и Камчатке.
Интересно идет становление очага во Владивостоке. Завоз племенного материала идет одновременно из нескольких кинологических центров — из Москвы, Екатеринбурга, с Украины (разных ее областей), из Латвии. Такое формирование поголовья имеет перспективу на будущее, несмотря на удаленность Владивостока. Таким образом, порода в России распространена практически повсеместно, даже в Сибири с ее суровым климатом.
Традиционно популярна такса в Прибалтике, особенно в Латвии. На выставках в Риге ринги такс очень многочисленны. Это самая большая популяция такс на территории бывшего СССР. Латвийские таксы имеют некоторую специфику экстерьера, что делает их узнаваемыми среди собак других поголовий страны. Это закономерно, если учесть особенности охотничьего применения породы — активная работа по барсуку и широкое использование собак на поверхности. Таксы заслуженно имеют у охотников Латвии репутацию отличной охотничьей собаки.
Генофонд породы формировался на основе местного племенного материала с периодическим вливанием «капли свежей крови» импортных производителей, по большей части немецкого разведения. Упоминавшийся Инго фон Бергхольц принадлежал Латвийскому обществу охотников. Довольно долго латвийские таксы разводились изолированно, поэтому они не подверглись влиянию московского поголовья (к эстонским и литовским собакам московские крови приливались). Племенная работа с таксами в Латвии характеризуется определенной замкнутостью в различных районах. Отсюда — широкий экстерьерный разброс собак. В конце 80-х годов в Ригу взяты представители московского разведения — потомки Лорда. В Москву в свою очередь привезено несколько щенков латвийского разведения.
На Украинской выставке 1949 года было представлено всего две таксы — рождения 1937 и 1944 годов (из Киева и Кировограда). Киевская сука Така Сахно была описана: «Ожиревшая двенадцатилетняя сука с плохим подпалом, короткой головой… Хвост несет хорошо. Низко стоит на коротких ножках» (эскперт М. Д. Менделеева-Кузьмина). Это все, что о ней сказано. Однако важно, что эта такса была одной из сохраненных во время войны породистых такс. В 1956 году на выставке была представлена одна гладкошерстная такса. В 1968 году демонстрируется три таксы — по одной от каждой разновидности, в 1970 году выставлено четыре гладкошерстные собаки, а в 1973 году на выставке такс было уже шестнадцать, три из них представляли длинношерстную разновидность.
Основное поголовье украинских такс начало формироваться в 70-е годы на основе старомосковских производителей и вывозных собак. Первыми производительницами были суки: Файда Кириченко (старомосковских кровей), Тесса Фиалковской (николаевская сука, однопометница Варьки 1036), Норка Масс (мать ее вывезена из Венгрии) и Малышка, вывезенная из ФРГ. Ее сын Томми Скрипченко, блесткий по экстерьеру кобель стал одним из основных производителей в Киеве. В конце 70-х годов некоторых его дочерей вяжут с московскими кобелями. Из Москвы также привозят щенков. Ввозятся импортные собаки.
Основу формирования белорусского поголовья составлял молодняк из Москвы и из соседней Литвы, с явным преобладанием собак московского разведения. Первоначальное накопление племенного материала московского разведения было несколько однобоким — приобретались однокровные собаки. В результате во второй половине 80-х годов в Минске стал преобладать однокровный и близкородственный молодняк. Но через год положение начало выправляться. К концу десятилетия предпринят ряд мер по расширению генофонда: осуществлены вязки с инокровными кобелями в Москве и Риге, завоз нескольких щенков импортированных кровей. Об экстерьерных показателях минских такс конца десятилетия можно сказать следующее. Выделяются две разнотипные по экстерьеру группы собак, что объясняется различием их происхождения. Потомки литовских производителей более крупные, массивные, подчас грубоватые, некоторые из них выходят за рамки стандарта по росту. Вторая часть поголовья — преимущественно среднего размера, с хорошими породными головами. В племенной работе взято направление на реставрацию старомосковской кровной группы, накопление импортных кровей, совершенствование собак литовского разведения и дальнейшее расширение генофонда.
Становление поголовья началось в Грузии. Порода была представлена здесь давно — с послевоенного времени. Однако собак были единицы, об охоте с ними никто и не думал, рассматривая таксу как умную, преданную, но комнатно-декоративную собаку. В середине 80-х годов в Тбилиси попадает первая такса, с которой начали активно охотиться. Первой «пробы» оказалось достаточно, чтобы появилось большое количество приверженцев такс среди охотников. Начался завоз щенков. Молодняк привозили из Москвы и Свердловска. К концу 80-х годов в Грузии насчитывалось более пятидесяти такс.
В течение десяти лет формируется поголовье в Армении, правда, значительно более медленными темпами, чем в Грузии. К концу 80-х Армения располагала примерно тридцатью собаками гладкошерстной разновидности. Такс держат в основном любители-собаководы, в практической охоте собаки используются мало, хотя проверку их рабочих качеств по возможности проводят. Генофонд армянских такс формировался на основе московского. Имеются в основном потомки немецких кобелей, столь широко распространенные в столице России. Есть также потомки своих импортированных производителей.
Армянское поголовье имеет специфику — оно «укомплектовано» прежде всего суками, что содержит в себе резерв для дальнейшей племенной работы. В зависимости от целей маточное поголовье может разнообразно использоваться в работе с породой.
Такса начала свое «шествие» по стране — на первый взгляд, казалось бы, незаметно и скромно. Но приведенная география распространения породы и цифры доказывают активность этого процесса. Популярность таксы очевидна.
